О «реакционности» рабочего класса

В.В.Головин

Согласен с постом cherry от мая 31, 2011, 3:23 pm. Разделяю его обиду на разглагольствования оппонентов “с целью залопотать тему разной дребеденью” вместо сосредоточения на вопросе о реакционности рабочего класса. И ведь впрямь заболтали, хотя тема наиважнейшая, а постановка проблемы у cherry не тривиальная.

“Назвался груздем — полезай в кузов”, назвался марксистом, так помни, что “главное в учении Маркса: это – выяснение всемирно-исторической роли пролетариата как созидателя социалистического общества. Подтвердил ли ход событий во всем мире это учение после того, как оно было изложено Марксом?”

Так в марте 1913 года ставил вопрос Ленин, и отвечал, что прежние времена приносили ему подтверждения и триумфы, “но ещё больший триумф принесёт марксизму, как учению пролетариата, грядущая историческая эпоха”.

Ключевое слово здесь — “выяснение” роли. То, что выяснил Ленин, привело к победе в 1917-м. То, что нащупывает cherry, основано на опыте 1987-1993 годов, когда шахтёры, в частности, обрушили социализм. При безучастном отношении к погрому страны остальных. И не только в СССР. Было ли крушение социализма триумфом марксизма, тоже подтверждением учения, но от обратного? Или оно является результатом неисправимых дефектов в системе марксистских идей, претендовавших на универсальное научное объяснение путей социального прогресса, но оказавшихся несостоятельными? Так что роль ещё выяснять и выяснять, и тему нельзя отбрасывать. Cherry начал её, за что честь; правда, на луддитском уровне, забыв марксизм, за что, увы, упрёк. Поскольку очень не хочется бесславной и бессмысленной гибели важной и нужной темы, рискну к ней вернуться.

Cherry пишет (май 27, 2011) :

“И всё же, хоть Гегель тут, возможно, и ошибается, но разум же подсказывает, что нынешнее явное и всё углубляющееся в течение последнего полувека реакционное состояние рабочего – суть противоестественное. (Между прочим на глазах одного поколения: моих глазах!). Навязанное ему каким-то его в корне извращённым бытием. Во всё разверзающуюся чудовищную пропасть между сущностью рабочего и его нынешним позорнейшим явищем”.

К чему тут про Гегеля, не понял. Но душевная трагедия, сквозящая в этих словах, есть трагедия крушения идеалов о некой изначально прекрасной сущности рабочего. Это мука расставаний с представлением о рабочем классе как классе героически-революционном, целеустремленном к светлому будущему, против мозолистых рук которого никто не устоит, а любое великое дело сладится. Разделяю. И мне неуютно стало жить в мире, где не слышна “грозная поступь стальных батальонов пролетариата”, от которой трепетала буржуйская нечисть.

Однако, как говорится, “неча на зеркало пенять, коли рожа крива”. Со страданиями пора заканчивать и приниматься за дело изучения диалектики существования и развития рабочего класса. Полвека уже упущено. И вряд ли именно Георг Вильгельм Фридрих ответственен за преступную дремучесть коммунистов и своих-то классиков не читавших. А они из зауми учителя делали простой и внятный вывод: “Из отношения отчужденного труда к частной собственности вытекает, что эмансипация общества от частной собственности и т. д., от кабалы, выливается в политическую форму эмансипации рабочих, причем дело здесь не только в их эмансипации, ибо их эмансипация заключает в себе общечеловеческую эмансипацию; и это потому, что кабала человечества в целом заключается в отношении рабочего к производству и все кабальные отношения суть лишь видоизменения и следствия этого отношения”. (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т.42, с.98).

Отношение отчужденного труда к частной собственности – никакой иной сущности нет. И вывод этот означает, что рабочему классу присущи как прогрессивные, так и контрреволюционные потенции.

По логике марксизма все классы в истории человечества были прогрессивными, даже рабовладельцы, уничтожившие первобытный коммунизм. И, меняя друг друга в ходе социальных революций, все однажды становились реакционными. Пролетариат проходил различные ступени развития. Его борьба против буржуазии началась вместе с его существованием. Он прогрессивен, уничтожая капитализм, он реакционен, создавая мир по своему образу и подобию. В том смысле по подобию, что “условием существования капитала является наемный труд. Наемный труд держится исключительно на конкуренции рабочих между собой”. (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т.4, с.435). Развитие буржуазии неизбежно сокращает её количественно и делает объективно ненужной, ибо функции капиталиста замещаются наёмными мозгами менеджеров. Развитие рабочего класса, наоборот, расширяет его границы до размеров всего населения. Его функции — производство вещей и производство людей — никому поручены быть не могут. Он объективно становится последним классом в истории. Эпоха его господства должна закончиться самоуничтожением этого класса и переходом к бесклассовому обществу, закончиться последней для человечества социальной революцией. Но сам по себе рабочий класс, без вмешательства третьей силы в лице коммунистов, в ней победить не может, и даже порой ей противится.

Обратимся к классикам. В “Манифесте коммунистической партии” сказано: “Все прежние классы, завоевав себе господство, стремились упрочить уже приобретенное ими положение в жизни, подчиняя все общество условиям, обеспечивающим их способ присвоения. Пролетарии же могут завоевать общественные производительные силы, лишь уничтожив свой собственный нынешний способ присвоения, а тем самым и весь существовавший до сих пор способ присвоения в целом”. О другой стороне проблемы сказано так: “Одержав победу, пролетариат никоим образом не становится абсолютной стороной общества, ибо он одерживает победу, только упраздняя самого себя и свою противоположность. С победой пролетариата исчезает как сам пролетариат, так и обусловливающая его противоположность — частная собственность”.

Марксизм всегда исходил из необходимости двух последовательных побед пролетариата в коммунистической революции. Первой победой классики назвали замену политической власти буржуазии диктатурой пролетариата. Социальный итог второй победы они видели в упразднении пролетариатом самого себя как класса и в становлении бесклассового общества, а экономический итог— в уничтожении “собственного способа присвоения”, т.е. товарно-денежных отношений, делающих его эксплуатируемым классом. Идея второй победы указывает на глубинное, сущностное различение марксизмом между революцией политической и революцией социальной. Только вместе они составляют коммунистическую революцию. Именно поэтому классикам революция виделась непрерывной. Сегодня ясно, что первая победа случалась неоднократно, вторая не была завершена, потому что по вине коммунистов движение к ней было перекрыто.

Почему с самого начала рабочего движения встал вопрос о недостаточности первой победы и о необходимости второй? Какая частная собственность имелась в виду? Ответ классиками давался неоднократно, но проблема его осознания остаётся и сейчас.

Марксизм нашел ключ к пониманию развития общества и роли рабочего класса в нём в истории развития труда. По логике марксизма объективно обусловленное разделение труда ведет к отчуждению труда, т.е. к положению, когда продукт труда начинает господствовать над человеком. То, что производит рабочий, не уменьшает, а, напротив, умножает господствующую над ним и порабощающую его силу. Ею является частная собственность. При её господстве, “…чем больше рабочий выматывает себя на работе, тем могущественнее становится чужой для него предметный мир, создаваемый им самим против самого себя”, тем беднее материально и духовно становится он сам, одновременно увеличивая экономическую базу своей эксплуатации.

Обычно частной собственностью называется собственность эксплуататорских классов. И это верно. Но мысль классиков глубже. “Труд …есть та сила, которая стоит над индивидами; и пока эта сила существует, до тех пор должна существовать и частная собственность”, — считали они. Причина в том, что “…посредством отчужденного труда человек порождает не только свое отношение к предмету и акту производства как к чуждым и враждебным ему силам, – он порождает также и то отношение, в котором другие люди находятся к его производству и к его продукту, а равно и отношение, в котором он сам находится к этим другим людям. <…> Отчуждая от себя свою собственную деятельность, он позволяет другому человеку присваивать деятельность, ему не присущую”. Отсюда классиками делался вывод, что “имущий класс и класс пролетариата представляют одно и то же человеческое самоотчуждение”. В жизни классы разделяет пропасть, но отчуждение вкупе с товарными отношениями есть общая для обоих причина её образования. Пропасть роется с обеих сторон.

Оборотной стороной отчуждения продукта от работника становится нравственное отчуждение работника от труда. Отвращение к труду на эксплуататора переносится на всякий труд, а также на других участников трудового процесса, и порождает отчуждение в среде самого рабочего класса. Кроме того, производственной стороне жизнедеятельности рабочего противостоит сторона экономически-бытовая. Процесс труда формирует в нем коллективиста, процесс присвоения – индивидуалиста. “Отдельные индивиды образуют класс лишь постольку, поскольку им приходится вести общую борьбу против какого-нибудь другого класса; в остальных отношениях они сами враждебно противостоят друг другу в качестве конкурентов”, – констатировал Маркс. И так будет продолжаться до тех пор, пока отношения людей будут опосредованы деньгами.

В “Манифесте коммунистической партии” сказано, что “из всех классов, которые теперь противостоят буржуазии, только пролетариат представляет собой действительно революционный класс. Все прочие классы приходят в упадок и уничтожаются с развитием крупной промышленности, пролетариат же есть её собственный продукт”. Но там же сказано, что “наёмный труд держится исключительно на конкуренции рабочих между собой”. Следовательно, марксизм рассматривает революционность класса не как его врожденное качество, а как объективный отрицательный результат развития. Поэтому, говорили классики, “если социалистические писатели признают за пролетариатом всемирно-историческую роль, то это никоим образом не происходит от того, что они …считают пролетариев богами. Скорее наоборот. Так как в оформившемся пролетариате практически закончено отвлечение от всего человеческого, даже от видимости человеческого; …так как в пролетариате человек потерял самого себя”, то… “дело не в том, в чем в данный момент видит свою цель тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, что такое пролетариат на самом деле и что он, сообразно этому своему бытию, исторически вынужден будет делать“.

Слова о “кабале человечества”, как следствии отношения рабочего к производству, и “вынужден будет делать” есть ключ к пониманию диалектики бытия пролетариата. Оно двойственно. Рабочий класс лишен средств производства и постоянно нуждается в средствах существования. В силу этого он не может не быть противником эксплуататорской частной собственности и любой основанной на ней социальной системы, не может не быть кровно заинтересованным в коренном изменении своего общественного и материального положения. Потому уже в условиях капитализма пролетариат выступает в роли субъекта-созидателя передовых общественных отношений. Приученный организацией производства к коллективному труду, рабочий класс неизбежно является “интеллектуальным и моральным двигателем, физическим выполнителем” тех превращений, которые связаны с процессом обобществления труда и которые могут быть доведены до конца лишь коммунизмом.

Однако, хотя пролетарий лишен средств производства, хотя является эксплуатируемым собственником лишь своей рабочей силы, но в этом качестве он поступает как собственник вообще. “Хотя частная собственность и выступает как основа и причина отчужденного труда, – писал Маркс, – в действительности она, наоборот, оказывается его следствием, подобно тому как боги первоначально являются не причиной, а следствием заблуждений человеческого рассудка. <…>Заработная плата есть непосредственное следствие отчужденного труда, а отчужденный труд есть непосредственная причина частной собственности. Поэтому с падением одной стороны должна пасть и другая”. Следовательно, если пролетариат станет “абсолютной стороной общества” при сохранении “собственного способа присвоения”, общество может вновь вступить в порочный круг эксплуатации человека человеком. Что мы и получили.

Однонаправленная историческая миссия пролетариата была любимым мифом советского обществоведения; и миф отнюдь не остался в прошлом. Советская партийная наука не сделала даже малого шага к пониманию противоречий его бытия. Отсюда необходимость ставить под сомнение и преодолевать устоявшиеся за десятилетия взгляды на роль пролетариата в истории.